Верстальная программа – ее свойства и задачи
Во время сжатия нам не столь важна короткость фраз, сколь короткость абзацев. А в некоторых текстах бывает именно множество коротких абзацев – от половины строки до полутора строк. Если эта строка – из короткого абзаца, мы не сможем ужать текст почти на 30 процентов: абсурд! Значит, прежде всего убеждаемся, не принадлежит ли данная висячая строка короткому абзацу. Но даже если абзац обширный, строк в пять, и то нам придется ужимать эту висячую строку на 6-7 процентов, а это также большая величина для трекинга.
Или, если строка занимает примерно лишь треть целой, нас она все же не устроит. Почему? Потому что в уважающих себя издательствах строка, занятая менее чем на половину, тоже считается висячей. Я не склонен считать это блажью и стараюсь также следовать этому принципу. Правда, такой строгий принцип касается все же объемных абзацев – по 10 и более строк, где ничего не стоит придать или целому абзацу, или только части абзаца – всего 0.01 дополнения к круглой шпации. Это термин типографский, он обозначает стандартный интервал между знаками.
И еще: верстка всегда должна начинаться с самой первой строки текста.
Потом мы должны завершить первый этап работы на первом абзаце и уж только после этого перейти ко второму. И так далее. Это первое правило верстальщика. Иначе будете постоянно переверстывать!
И еще. Нельзя верстальщику решать за автора: если у автора всего 70 знаков в абзаце, приходится лишь попытаться получше выглядеть. Не ему, а вам. Ведь чтобы ужать строку, представьте, вам надо ужать ее на 4/70-х, то есть почти на 6 процентов. А это уже очень и очень заметно читателю, так что, возможно, лучше всего оставить все, как оно есть, и с вас не спросит никто. Да и невозможно спросить с верстальщика ни за Пушкина, ни за академика Иванова-Панкратова: когда они писали сказку или научную книгу, они вовсе не обязаны были думать о ваших законах полиграфии, – им было важно донести до своего читателя мысль, причем в том ритме, в котором они ее хотели донести.
"Хвостики" в пару знаков с точкой все же обязательно убираются. Или вожмите их, или растяните до шести-семи знаков. Я, к примеру, начинаю работать с подобного рода абзацами лишь тогда, когда сам абзац составляет но менее 4-х строк в книге и не менее 7-8 строк в газетной колонке. Нельзя решать за автора разбивку на абзацы только для того, чтоб вам было полегче.
Обычно значения трекинга, которые вы встретите в верстке книги, которую читаете, не больше 0.04 либо в ту, либо в другую сторону. Только иногда приходится увеличивать значения его до уровня примерно 0.08: это бывает тогда, когда на странице расположен очень важный для читателя (или издателя) рисунок, а количества текста от одного рисунка до второго (следующего) не хватает, чтоб абзац заполнил остаток страницы. Так искусственно растягивается не только строка, но чаще всего абзац. Соответственно и ужимается. Однако сжатие больше чем на 0.05 вообще очень не рекомендуется, ибо текст становится трудночитаемым. То есть соответственно при сжатии более плотном обязательно требуется и участие других опций – к примеру, интерлиньяжа или кернинга. А то и того и другого вместе. Но разрядка, если она очень жидкая, не особенно прибавит красоты вашему тексту. Собственно как и сжатие символов.
Но можно сжать текст, уменьшив значение интерлиньяжа. При величине кегля 11 одинарный, нормальный интерлиньяж, установленный программой по умолчанию, составляет 13.2 пункта. Можно ужать его не более чем до 12.0. Допустимо, конечно, и значение 11.0, при котором текст себя еще неплохо чувствует. А иногда бывает просто необходимо опустить межстрочный интервал до величины 10.0 и даже ниже. Однако несколько строк, подвергнутых такому насилию, сразу отличимы от тех строк текста, которых экзекуция не коснулась. Поэтому интерлиньяжем лучше работать очень и очень умеренно.
Теперь немного поговорим о терминах.
Трекинг – межсимвольный сдвиг шпации, а что такое кернинг? Кернинг – это ситуация, когда не только отсутствует межсимвольный интервал, но и имеет отрицательное значение. Когда это происходит?
Существуют символы, у которых, как у буквы У, свободен правый нижний угол. У Т он посвободнее, а у Г, например, самый свободный. Почти то же у Р, Ф. Закон зрительного восприятия говорит о том, что если после таких знаков стоит строчный знак с незаполненным левым верхним углом (к примеру, буква л), то прописная буква как бы отрывается от слова. Соответственно трекинг здесь не нужен. При определенных обстоятельствах можно варьировать кернингом, задавая и его значения.
Интерлиньяж – это межстрочный интервал от одной базовой линии до другой. По базовой линии выстраиваются все знаки строки – и прописные, и строчные. При этом нижний выносной элемент (буквы у, р, д, щ и т. д.) находится ниже базовой линии. Злоупотребление уменьшением интерлиньяжа может привести к тому, что эти нижние выносные элементы могут "сесть на голову" верхним выносным элементам других знаков или прописным буквам.
Вот, кажется, все основное, что касается принципов текстовой верстки.
Если говорить об иллюстрациях, то здесь практически нет единых законов, кроме художественной целесообразности и эстетического результата. Есть некоторые принципы, да и то традиционные для верстальных издательских программ, в том числе те опции, о которых мы поговорим: если, к примеру, растянуть иллюстрацию до блока, то может получиться так, что иллюстрация утеряет свои пропорции. Поэтому лучше растянуть блок до размера иллюстрации. Но это может привести к тому, что иллюстрация окажется не на том месте, который устроил бы читателя по эстетическим соображениям.
В каждом конкретном случае верстальщику приходится быть еще и художником, дизайнером. Впрочем, это творчество, а творчество всегда интересно.
История вопроса компьютерной верстки уходит в уже достаточно далекое прошлое, о котором хотелось бы немного сказать.
В середине 80-х годов я, инженер-проектировщик, учившийся в начале 70-х и твердо знающий, что ЭВМ – это очень сложно и скорее всего не для меня (не люблю электронику, хотя сам довольно близок к ней – инженер-электрик по специальности "светотехника"), весьма уважительно относился к вычислительным центрам, обладавшим мощными машинами и содержавшим приличный штат обслуживающего персонала, который я также воспринимал с трепетом: еще бы! – ведь они знали какие-то "фортраны", какие-то "бейсики"… (я и не догадывался, что это Basic Билла Гейтса). К ним на ВЦ стояли в очередь НИИ и другие организации, которым очень требовалось что-то срочно и сложно рассчитать, и программа "машинных часов" (так называлось время пользования электронно-вычислительной машиной) была расписана вперед на много месяцев. Важность этих работников и самой ЭВМ была для меня несомненной, я не мог представить, что когда-нибудь вдруг возникнет время иное – время невостребованности громадной ЭВМ, что когда-нибудь эти работники, большие специалисты в своей узкой области – программисты и операторы ЭВМ – станут никому не нужными и едва ли не пойдут по миру с протянутой рукой. Увы, такое время тогда, в 1985-м году, было уже не за горами.